Учитель-ветеран, ребенок войны Валентина Ивановна Башкирцева – частая гостья в школе ст. Федоровской. Она приходит на мероприятия, рассказывает не только о себе, но и о том, как жили хутора и станицы в войну и после войны. Встретившись в очередной раз с Валентиной Ивановной, ученик Максим Мищенко, задал ей несколько вопросов.

– Валентина Ивановна, что вы помните о войне?
– В семье я была пятым ребенком. Родилась в самом начале войны, в сентябре 1941 года, когда отец, Иван Савельевич Губский, уже был призван на фронт. Многое я не могу помнить, разве что по рассказам мамы. Наш маленький, но новый дом, построенный в 1936 году сразу после того, как родился Иван, мой второй брат, стоял почти на краю хутора. Он отличался от других. В хуторе все дома были крыты соломой, рогозом или камышом, а крыша нашего дома была из черепицы, дом – с навесом. Когда в 1942 году пришли немцы (они приплыли со стороны станицы Славянской на пароходах), то начали заселяться в дома станичников. Им сразу понравился наш дом. Заселились в нем четыре человека. Это было немецкое начальство. Нас с мамой, ее звали Матрена Васильевна Губская, выгнали в сенцы.
– Как происходило освобождение вашего хутора?
– В феврале 1943 года немцев погнали с Кубани. Это было самое страшное время. Фашисты, отступая, расстреливали и детей, и взрослых, забирали все, что приглянулось. Тамару и Сашу (они старше меня) и еще двоюродных брата Валентина и сестру Лену мама замкнула в железном сундуке, а с младшими – Верой, Ваней и со мной – легла под кровать, опустив до пола рядно, чтобы не было видно. Детей прикрыла своим телом. Фашист открыл ногой дверь в спальню, прошелся автоматной очередью по комнате, а под кровать не попал. Так мы остались живы. Но немец увел свинью и рябую корову, кормилицу нашу…
– Как повлияла Великая Отечественная война на жизнь в вашей семье?
– Ни одной семьи в нашей стране не найдешь, которая не пострадала бы в годы Великой Отечественной. Многие жители моего маленького хутора Ольгинского потеряли своих близких, не дождались их с войны. Не вернулся с фронта мой родной дядя Владимир Савельевич Губский, пропал без вести двоюродный брат Дмитрий Федорович Губский.
– Расскажите о послевоенном времени.
– Когда объявили Победу, все хуторяне радовались. К моему дяде Федору, а он жил через два дома от нас, пришли соседи и принесли что у кого было, чтобы отпраздновать этот день. И только сели за столы, как пришел почтальон и вручил дяде Федору похоронку на старшего сына Дмитрия.
Послевоенные годы были голодными. В 1947 мало что уродилось. Половина детей из хутора умерли от голода. Старшие дети копали корни рогоза, мама их мелко резала и сушила, затем молола на мельничке и пекла лепешки. От такой еды перестал работать мой желудок, и я умирала. Братья и сестры всегда были рядом, плакали и говорили: «Мама, скажи, чтобы Валя не умирала!». Спасла меня от смерти акушерка-фронтовичка Мария Федосеевна Охотникова. Она приходила каждый день к нам домой, делала мне процедуры, пока я не поправилась.
– Как вы стали учителем?
– В школу я пошла с восьми лет, так как раньше меня мама не отпустила – некому было
пасти гусей. Училась я хорошо, участвовала во всех мероприятиях школы. Была пионеркой, комсомолкой. Окончила 10 классов, затем Усть-Лабинское педагогическое училище, поступила в Армавирский пединститут. В школе проработала учителем начальных классов более полувека – 51 год. Очень любила свою профессию и детей.
– У вас большая семья?
– У меня две дочери – Любовь и Элина, и четверо прекрасных внуков – Алеся, Иван, Анна и Данила, которые никогда меня не забывают.
Нынешнему поколению достаточно сложно понять, что такое война. Она осталась где-то далеко. Позади. На страницах книг, в фильмах, в картинах… В памяти ветеранов. К сожалению, в нашей станице больше не осталось ветеранов… С каждым годом становится все меньше людей, которые могли бы рассказать о войне. Все меньше детей войны. Людей, которые бы сказали всю правду о войне, не искажая фактов.