Рис – одна из основных сельскохозяйственных культур, выращиваемых в нашем районе. Осваивать производство белого золота абинчане начали в 70-е годы. И сегодня, в самый разгар уборочной страды, которая проходит нынче в сентябре, особенно интересно прочесть очерк Василия Белого об уборке риса в далеком 1976 году, ни рано, ни поздно – в октябре месяце.

Итак, идет уборка риса на дальней бригаде. Уже одна часть рисоводов перешла на работу на рисовую систему, что была совсем недавно построена, что называется, прямо «под боком» у самого города. Но работы ведутся и здесь.

Машина редакции приехала на «дальнюю» в 19 часов 20 минут 14 октября (запомните эту дату) 1976 года. В свете фар мелькнуло: «Рисовая система колхоза имени 22 партсъезда». Табличка эта еще с того года, когда эта земля была единственным местом выращивания риса в этом хозяйстве, вернее, даже так: эта земля могла бы стать местом выращивания риса, но об этом никто из специалистов, ездивших тогда «на горку», даже не имел понятия. Этого ждал и на это надеялся, как тут говорят, «как бог на сухую грушу», только один Агеев, Николай Григорьевич, председатель местного колхоза. Вот только неведомо нам и сейчас: надеялся или точно знал, что будет у городского колхоза и эта, дальняя, как все тут говорят, бригада, и не только эта…

Уборка риса. Фото из архива редакции

И сразу же видны комбайновые фары, плывущие в чеке. Не смотря на уже поздний час, уборка продолжается. Первая наша встреча – на чеке Нечаева из третьей бригады. Работает пятеро «Колосов», – на двух чужие, как у нас говорят, прикомандированные из других районов, механизаторы. Для них этакая уборка – не только в новинку, но и не из приятных.

– Это не работа, – прямо говорят «гости».

Их можно понять – они работают первый день, хотя приехали на помощь не вчера. Но стояли. Их комбайны прибыли – кто же дождя ожидал? – на своем колесном ходу. А тут не озимые, тут рисовый чек. А в нем, считай, вода стоит, почва плавает под ногами. Вот и стояли «колесники», считай, что на приколе, до той поры, пока колхозные специалисты достали где-то в другом хозяйстве – тогда было и такое: если есть чем, одно хозяйство делилось с другим; все знали: случись нужда, тебе тоже помогут, – не «достали» на время «ноги» – полугусеницы.  Привезли, поставили, «обули» «Колоса» в гусеницы, и они пошли во влажный, «плавающий» чек.

– Чек очень сырой, – оправдывался звеньевой, – но его же не бросишь. Сейчас вот закончим, перейдем на другой.  Будем работать, пока «не умнем» его…

И мы, редакционные, видим, как медленно «Колоса» выходят из чека.

Через 20 минут мы на другом чеке, на этот раз в звене Позднякова. Здесь рис косят напрямую четыре «Сибиряка», пятый тут же подбирает валок, чуть подальше работают два «Колоса». В свете фар ослепительно поблескивают отполированные работой части мотовил.

Красиво и романтично. Нам глядеть. Но комбайнерам не до красот. Чек и тут такой сырой, хотя это слово ни о чем не говорит, он мокрый, почва в нем буквально плывет под ногами. Поэтому, набив бункер, комбайнер выводит «Сибиряк» из чека. Вырывая светом фар кусок черноты, тот спешит, лязгая гусеницами, к дороге, где его ждет грузовик… Выгрузившись, комбайн осторожно, словно бы наощупь, возвращается в чек, продолжает уборку.     

Казалось, какие тут могут быть разговоры. Тут вроде и губы раздвигать не хочется. Но – вспомните, те, кто тогда жил и работал, эти годы, самую, что ни есть, середину 70-х…

– Мы сразу же горячо обсудили инициативу Горобца из колхоза «Искра», – старается донести до нас, в надежде, что мы, газетчики, услышим и донесем до читателей их и голос, и жест, и дело, – говорит, торопясь – сразу видно, что у него и других дел, что называется, под завязку, бригадир дальней бригады Николай Ивченко. – Наши механизаторы, водители и штурвальные хорошо приняли ее, поддержали…

Да, было и такое, когда в трудную минуту кто-то, как бы мобилизуя и себя, и остальных, призывает через газету или радио всех работать хорошо. А как тут еще будешь работать, если только не хорошо?

Когда мы только приехали, ветер только подвывал. А, может быть, это нам только так показалось. А, может быть, так и было там, в «блюдце» самой бригады? А здесь, на чеках, – и это чувствуется сразу, – ветер посвежел. Заблестела сразу на стеблях риса роса. Свежо, тянет, просто тянет в кабину…

Зная, что мы сейчас вот-вот уедем – нам до редакции ехать километров 50, да еще ночью по полевой дороге, – Ивченко старается поскорей вывалить на нас всю информацию. А она, в общем, одна – несмотря на непогоду, уборка идет! И более того, механизаторы говорят, что никто не уйдет, а уж не побежит, так это ясно, пока не уберут всю площадь. А уж о том, чтобы оставить рис в снег, такого никто и подумать не подумал. Хотя они все знают о том, как примерно лет десять назад, когда рис только начинали выращивать, парни из соседнего колхоза, того, что над Кубанью, понадеялись на погоду, на свое «завтра», уехали – им до дома было совсем рядом, – побежали греться, устав стыть на ветру, а утром – глянули в окно, – «батюшки!» – а вокруг снег выпал! И остался рис под снегом. Потом после Нового года убирали.

– Мы такого, – ежась от стужи, говорит Ивченко, – не допустим. – И как бы ухмыляясь, он произносит последний довод. – У нас же дом не под боком. Нам убегать некуда, – и он, как бы торопясь, выкладывает последнюю свою информацию. – Нас водители не подводят. Вернее, мы не посмеем спасовать перед ними. Они у нас из Белой Глины – это противоположная часть Краснодарского края. Им у нас досталось трудное дело – рейсы у нас на ток длинные, из-за непогоды дороги неважные. Но они молодцы. А лучшим у них Даньшин, лучше, пожалуй, и не найдешь. Посудите сами: видите, как комбайн разгружается? Так по его вине у нас ни один комбайн не простаивает. А главное: он всегда ночью дежурит у комбайнов «до конца, как у нас говорят, до последнего», уезжает самым последним. Никого в чеке не оставит.

Казалось бы, он приехал из села Белая Глина (находящегося ближе к Ростовской области) на уборку, а тут стужа, грязь, непогода, молотьба до полуночи. Кабина грузовика продувается насквозь. Руки на руле просто замерзают. А он – «никого в чеке не оставит». Не знаю, но что-то в тех парнях, из 70-х, было заманчивое, занятное…

Потом, разбирая вместе с Безпалько свой блокнот, его торопливые строки, нацарапанные на пронизывающем ветру, в темноте, мы нашли теплые слова, оброненные Ивченко о бригаде студентов или курсантов из Ахтырского СПТУ-9, чилийских парней, что привез на практику на уборку риса мастер производственного обучения Иван Кравченко. Они оказались на удивление трудолюбивые и добросовестные ребята. Тогда, как я вспоминаю теперь, с ужасом узнали о перевороте в своей стране, оказались вне родины, многие так и остались в Советском Союзе. Кое-кого можно встретить на Кубани из них и сейчас. Правда, не механизаторами, не комбайнерами – врачами. Хорошую им практику в том году «устроил» Кравченко. Правда, и сам он этим парням из далекой страны был настоящим примером: он не только организовывал их работу, но и ремонтировал их технику, занимался ее наладкой.

Еще, помню я, как Ивченко благодарил Рябуху, молодого комбайнера. Я дословно записал слова бригадира: «просто нельзя не похвалить…» Он всего несколько дней работал самостоятельно, всегда давал хороший результат, а за день до нашего приезда намолотил больше всех в «дальней» – 22 тонны.

В темноте тогда, в свете фар видел многих людей, но многие были закутаны в платки, в капюшоны, в шапках прямо на глаза. Оказывается, там вместе с колхозниками работали тогда «шефы», как мы их называли, из нашего Абинского деревообрабатывающего комбината, управления сельского хозяйства и даже райисполкома. Как говорится, они «попались» – работники цехов и кабинетов.  «На них в дни, когда гуляла непогода, было больно смотреть», – по словам Ивченко. Но они не дрогнули, выдержали, работая в основном «штурвальными», оказали коллективу «дальней» большую помощь. Как говорил бригадир, «Благодаря помощи их уборка не просто подвинулась. Они помогли рисоводам избежать многих потерь».

Василий Белый, заслуженный журналист  Кубани.