Экологически чистые продукты, свежий воздух и тишина в округе, нарушаемая лишь пением птиц, – вы в хуторе Свободном
У калитки одного из дворов хутора нас встречает Надежда Ивановна Макеева – одна из старейших жительниц хутора. Пережила голод, войну и тяжелые послевоенные годы, становление, расцвет и распад коллективных хозяйств…
«Мы все так жили»
Надежда Ивановна родилась и выросла на этом хуторе, здесь вышла замуж, всю жизнь проработала в колхозе. Самые яркие воспоминания не всегда приятные. Отца своего не помнит, в 1933 году его как кулака отправили в тюрьму, где он вскоре и умер.
Мать Прасковья Ивановна вышла замуж во второй раз. Жили в доме на улице Южной, здесь Надежда Ивановна живет по сей день.
Десять лет ей было, когда началась война. Помнит, как фашисты оккупировали хутор, поселились и у них в хате.
– Жили у нас три немца, – рассказывает Надежда Ивановна, – наглые, злые. Постоянно грабили хуторян, отбирали любые продукты и живность, последнюю еду. А мы голодали. Как-то принесли из хутора большую чашку меда, сели и едят с хлебом. А я на русской печи сижу. Один из немцев намазал кусок и дает мне. А я не взяла, побоялась. Ох и разозлился он! Швырнул в меня этот кусок и попал в лицо. Сижу, плачу, с места не двигаюсь. Только когда они ушли, побежала умываться на улицу снегом. Много его было в ту зиму, в сорок третьем.
Голодно было и в первые послевоенные годы. Надежде Макеевой запомнилось, как зимой 1947-го, она с другими подростками ходила через Кубань собирать рисовые колоски.
– Они подо льдом уже промерзшие были, а объездчик на коне нас плетьми гонял, чтоб не воровали. Порой возвращались домой побитые и с пустыми руками.
А потом Надя пошла работать в колхоз разнорабочей. Как-то приехал за ней бригадир, ничего не объясняя посадил на повозку и повез. Привез на ферму, там коровы: «Принимай хозяйство!». На ее возражения, что она не умеет обращаться с животным, рубанул: «Дан наряд, выполняй».
– Десять коров тогда доила, а сейчас вот руки в суставах совсем не сгибаются, не слушаются…
Выращивала в колхозе и помидоры, и табак. Сеяла, ухаживала, собирала урожай, нанизывала на нитки – все вручную.
– Мы все так тогда жили и радовались каждому дню, – говорит Надежда Ивановна. – А после работы бегали в клуб, что в соседнем хуторе, на танцы. Снимешь, бывало, единственные тапочки (беречь надо было) и идешь. Возле клуба наденешь – и на танцы. А назад опять босиком по пылюке с тапочками под мышкой.
Вот уже около пятнадцати лет она живет одна. Супруг Иван Андреевич всю жизнь проработал в колхозе трактористом. По-соседству поселилась дочь, в этом же хуторе осел и сын. У бабушки пять внуков и восемь правнуков. От некогда большого хозяйства осталось только пять курочек, нет уже сил и на огороде работать. А вот дровами на зиму уже запаслась. За все эти годы газ Макеевы так и не провели – дровами топить привычнее.
Нынешняя жизнь в хуторе Надежду Ивановну вполне устраивает, да, пожалуй, она и не знает никакой другой. Тихо и спокойно – это как раз то, что нужно пожилой женщине. Пенсию приносят на дом. Не хватает разве что ларька продуктового, который был в Свободном раньше. Закрылся из-за нерентабельности – в хуторе чуть больше 120 дворов, да и те не все заселены. Продукты и бакалею теперь через день привозит автолавка из станицы Мингрельской. А если чего-то не хватает, помогут родственники.
Дом своими руками
Во время нашего разговора к нам подошел хуторянин Михаил Митрофанович Левченко. Не такой разговорчивый, как моя собеседница, но от расспросов уклоняться не стал. В хутор приехал с матерью в 1933 году из соседнего района, откуда женщину с ребенком выгнал голод. Михаилу в то время шел шестой год. От голода умерли отец и две старшие сестры.
Пока беседовали, подошли к его дому. На заборе закреплена табличка: «Ветеран Великой Отечественной войны».
– Воевали? – спрашиваю у дедушки.
– Пришлось маленько.
На фронт Михаила Митрофановича призвали в 1944 году. Сначала прошел обучение в Чебаркуле Челябинской области. Оттуда в составе 13-го запасного полка был направлен на войну с Японией. «Японцев трошки погоняли, тут и война закончилась», – резюмирует Михаил Митрофанович, закрывая тему.
В послевоенные годы ветеран жил и работал на Урале. В 1967 году вернулся в родной хутор, устроился в колхоз, сначала в строительную, а затем в тракторную бригаду. Саманную хату от полов до крыши построил сам. В те времена почти все дома были из самана, делали их просто, уверяет мой рассказчик: месили глину с соломой, с помощью станка придавали форму кирпича или блока; затем саман сушили и укладывали в стену, скрепляя блоки между собой опять же глиной, но уже без соломы.
Вот так в труде и прошла вся его жизнь. В 2005-м ушла из жизни «коханочка Маруся» – так он называет свою жену. Изредка приезжает навестить дедушку сын. В свои девяносто с небольшим Михаил Митрофанович до сих пор ведет хозяйство: сажает овощи, держит кур. От овец не так давно отказался – за ними большой уход нужен.
Пообщавшись в этот день еще с несколькими жителями хутора Свободного – разного возраста, достатка и рода занятий, в редакцию возвращалась наполненная эмоциями (больше положительными). Истину говорят: характер места определяют люди, его населяющие. А у нас в районе люди замечательные.
Из истории
С 1860-х годов земли вдоль левого берега реки Кубань стали приобретать в собственность бывшие офицеры Кубанского казачьего войска. Здесь поселялись выходцы из Полтавской и Харьковской областей Украины, из центральных областей России. Хутор Свободный – изначально он назывался Сахновский – был основан в 1860 году и назван был, скорее всего, по фамилии первого владельца этих земель.
Фото автора
